Апостроф: На прошлой неделе появилась информация, что Франция выступает против «Северного потока — 2». Однако затем стало известно, что Германия, являющаяся главным интересантом этого газопровода, пришла по данному вопросу к некоему консенсусу с Францией. Так все-таки, до чего они договорились?

Михаил Крутихин: По французской позиции — сначала это была «утка», а потом кто-то попытался использовать данную «информацию» в одном из изданий для того, чтобы просто прощупать позиции. На самом деле, это немножко раздули. В принципе, позиция (Франции и Германии, — «Апостроф») единая, и сошлись они на том, что, фактически, все решения по «Северному потоку — 2» будет принимать Германия. В окончательном варианте формула следующая: все переговоры с третьими странами о судьбе «Северного потока-2» должна вести та страна, на территории которой «Северный поток» впервые начинает соприкасаться с газотранспортными сетями внутри Евросоюза. То есть это — фактически Германия, ей дали полное право этим заниматься.

— Можно ли в таком случае говорить о том, что это — победа российской стороны?

— Не знаю, насколько Россия была замешана в этом, но, в принципе, данное решение гарантировало невмешательство Европейского союза в строительство «Северного потока — 2». Действительно, Газпром здесь оказался в выигрыше.

— Когда, по вашим прогнозам, начнется эксплуатация «Северного потока — 2»?

— Согласно плану Газпрома, который пока идет по графику, в ноябре этого года могут начаться испытания готовой подводной части газопровода. И уже в декабре газ по нему может попасть в Германию. Но есть проблема — дальше судьба (газопровода, — «Апостроф») на территории Германии повисает в воздухе, поскольку принимать газ из «Северного потока» должны два газопровода. Из «Северного потока» его принимает OPAL, а из «Северного потока — 2» должен принимать еще пока не построенный газопровод EUGAL. У OPAL, который сейчас работает фактически на полную мощность, тоже есть большой знак вопроса по его судьбе. В 2016 году регуляторы рынка в Германии постановили, в виде исключения, что OPAL может принимать газ на 100% российский. Есть апелляция в европейских судах, и решение по судьбе OPAL судьи пока не вынесли. Абсолютно то же самое будет происходить с EUGAL, потому что по европейским представлениям, те газопроводы, которые проходят через границы стран-членов Евросоюза, должны подчиняться антимонопольному законодательству. Эти газопроводы — OPAL и EUGAL — пересекают границы, заходя в Чешскую Республику, и дальше идут в Австрию. Позволят ли EUGAL принимать полностью российский газ или нет, — пока решения по этому поводу нет.

— Параллельно с «Северным потоком — 2» идет строительство газопровода «Турецкий поток», и ожидается, что к концу текущего года «нитка» для поставок газа в Турцию будет завершена. Но не решен, как я понимаю, вопрос второй «нитки» для поставок в Европу. Ваш прогноз: насколько, в принципе, реализуемая вторая «нитка» «Турецкого потока», каковы шансы?

— Когда — или если — начнет работу «Северный поток — 2», то, очевидно, уменьшится объем поставок российского газа в Европу по газотранспортной системе Украины. По вашим оценкам, какой объем газового транзита сохранится за Украиной?

— Давайте представим, что каким-то чудом «Северный поток — 2» плюс еще «Турецкий поток» в направлении Европы вдруг вступили в строй и полностью заработали. Если исходить из тех объемов, которые «Газпром» сейчас имеет по контрактам с Европой, то украинское направление, учитывая чистую арифметику, станет совершенно ненужным. Но арифметика здесь не работает. Во-первых, будущие газопроводы должны иметь какую-то резервную мощность — то есть они на 100% очень редко заполняются. Второе: есть направления транзита через Украину, которые невозможно обеспечить ни «северными потоками», ни «турецким». Например, Молдова — 3 миллиарда кубометров в год, которые «Газпром» туда посылает. Или некоторые потребители вдоль «трассы», до которых эти два «потока» просто не дойдут. То есть, нужно сколько-то гнать только через Украину. Третье соображение: когда газ идет по «Северному потоку» и «Турецкому потоку», график у него «плоский». Для того, чтобы обеспечить пики потребления — иногда суточные, иногда сезонные, иногда месячные — необходимо иметь запас газа в подземных хранилищах, которые оперативно могут быть направлены туда, куда надо. Украинские газовые хранилища такую возможность гибкости дают. Тем более есть очень хороший опыт. Когда мы посчитаем, то 20 миллиардов кубометров (в год) через Украину обязательно «Газпром» должен иметь. А если учитывать, что трубы должны работать с каким-то запасом, то, фактически, нужно гарантировать Украине прокачку 40 миллиардов кубометров в год (в 2018 году транзит газа составил 86,8 миллиарда кубометров, — «Апостроф»). Это — тот минимум, на который может согласиться на переговорах и та, и другая сторона.

— Цифра 40 миллиардов кубометров ранее называлась — это тот минимум, меньше которого просто бессмысленно запускать «трубу».

— Здесь нужно учитывать, что все это произойдет не сразу. Во-первых, для того, чтобы полностью заработали «нитки» «Северного потока», нужно какое-то время. И время нужно на то, чтобы европейские потребители переключились с украинского маршрута на маршрут, который пройдет через Германию. Очень не хочет это делать, например, Италия. Она по-прежнему желает, чтобы север Италии снабжался по маршруту Украина-Словакия-Австрия и уже потом — Италия. А зависеть от Германии итальянцам почему-то очень не хочется. Здесь будет еще какой-то вопрос по переключению с привычного украинского транзита на северный. И затем, думаю, даже, если каким-то чудом европейцы согласятся на «Турецкий поток», то там тоже пройдет года два, как минимум. То есть сейчас, к 1 января (2020 года), совершенно точно никакого полного выключения украинского транзита или снижения до 40 миллиардов кубометров в год не произойдет. Нужно ожидать, что сделано это будет поэтапно.

— Возможна ли ситуация, при которой не будет запущен в работу «Северный поток — 2» — например, будет принято общеевропейское решение, или США всерьез вмешаются и введут санкции?

— Шансов на это практически не осталось. Мы видим, что европейцы все отдали на откуп Германии, которая будет решать все вопросы с третьими странами. Санкций никаких не будет. Изменения антимонопольного законодательства, чтобы оно распространялось на морские пути подвода газа к территории Европейского Союза, тоже не ожидается. Что касается Соединенных Штатов, то, если бы они хотели вводить какие-то санкции, они бы давно их ввели. Пока это все риторика, которая нацелена на то, чтобы продемонстрировать озабоченность американцев странам, противодействующим «Северному потоку — 2». Очень хотят показать эту заботу. Но, если мы посмотрим на действующее американское законодательство, то там есть акт о санкциях против России, Северной Кореи и Ирана. И вот в этом документе в двух местах говорится, что санкции против «Северного потока» Белый дом может ввести только в случае согласования с европейскими партнерами Соединенных Штатов. И здесь понятно, что такой партнер как Германия никак не согласует никакие американские санкции, и, значит, если Белый дом вдруг начнет вводить какие-то санкции, то он будет нарушать собственное американское законодательство. Так что не нужно сейчас ждать, что что-то произойдет. В Конгрессе (США) нет законопроекта по изменениям закона о санкциях, где бы говорилось об изменении этого пункта — сейчас американские законодатели это не рассматривают.

— В январе прошли трехсторонние переговоры Украины, России и Европейского союза по новому соглашению о транзите российского газа в Европу. Прогнозируемо они завершились ничем. Год только начался, но насколько вероятно, что стороны придут к какому-то соглашению до конца 2019 года, то есть до времени окончания действующего контракта на транзит?

— Я оцениваю шансы на соглашение до конца года как нулевые. Газпром должен заключить новое транзитное соглашение с оператором газотранспортной системы Украины. С 1 января (2020 года) на мировой арене появится новый независимый оператор. Формально он уже создан, но дело все в том, что передать ему собственность на трубопроводы, компрессоры и на всю инфраструктуру и права оператора «Нафтогаз Украины» не может, потому что до конца 2019 года он обязан оставаться стороной этого транзитного соглашения, которое действует. Таким образом, сейчас у нас есть операторы, которые между собой ведут переговоры, но заключать соглашение они не могут. А новый оператор с полными правами появится только 1 января, как обещают господин Коболев (глава НАК «Нафтогаз Украины» Андрей Коболев, — «Апостроф») и правительство. То есть не с кем заключать соглашение. Пока все будет сорвано. Мало того, возможны еще большие задержки, поскольку для нормальной работы нового независимого оператора газотранспортной сети Украине требуется принятие еще некоторых законодательных поправок и подзаконных норм. А в условиях, когда вся Верховная рада занята сейчас выборными делами, думать о том, что вдруг здесь начнется законотворческая деятельность, и будут внесены какие-то поправки, — я здесь не оптимист, и я боюсь, что это может еще больше затянуться. Так что переговоры-то вести не с кем.

— Если 1 января 2020 года не будет никакого контракта на транзит газа, что будет в этом случае? Как будет осуществляться транзит через Украину?

— Есть два варианта. Вариант №1 — это в старом контракте, то, что предлагает сейчас Газпром, могут в качестве исключения временно сделать оператором сети старого оператора — Нафтогаз Украины до тех пор, пока он не передаст свои полномочия новому оператору. Или срочно вписывать туда нового оператора и измененный контракт перезаключить. Это — один вариант. Второй вариант — работать по краткосрочным, скажем, месячным контрактам на прокачку газа транзитом.

— Такая ситуация — отсутствие долгосрочного контракта — может стать более-менее перманентной?

— Я думаю, что в конце концов с новым оператором Газпром должен будет заключить либо среднесрочный, либо долгосрочный контракт.

— Возвращаясь к тому, что, скорее всего, неизбежно будет сокращаться объем транзита газа по украинской ГТС, — какой вы видите перспективу украинской газотранспортной системы в ближайшее десятилетие?

— Все будет зависеть от того, каким образом организационно будет построена работа оператора ГТС. Есть хорошая перспектива, потому что переговоры ведутся, и иностранные контрагенты, в принципе, высказывают согласие со многими условиями Украины на счет того, чтобы организовать долевое участие в этой компании, которая будет оператором. Как минимум, 49% предлагаются иностранным участникам. Насколько я знаю, компании, как минимум, из Словакии, а, возможно, даже из Италии, ведут переговоры о возможном участии. Это будет в данном случае международная компания. Это — раз. Она может организовать какое-то финансирование для того, чтобы поддерживать инфраструктуру в рабочем состоянии, вывести из эксплуатации некоторые лишние «ветки», лупинги (от английского looping, участок трубопровода, параллельный основному, для увеличения его пропускной способности, — «Апостроф»), то есть сделать более компактной систему, чтобы она могла эффективно работать. И в идеальном варианте, в большой перспективе, можно будет потребовать, все-таки, и от европейских потребителей, и от «Газпрома» переноса точек сдачи газа на российско-украинскую границу (сейчас они находятся на западной границе Украины, — «Апостроф»). Тогда, естественно, за транспортировку будет отвечать международная компания, и Газпром будет ей сдавать газ на своей границе, а дальше уже Европа будет заботиться о транспортировке и распределении этого газа.